Вокзал

неканоничный отрывок из повести "L"

“Творчество для гомосексуалистов, чувства для неудачников, богатство для жадных, красота для уродов, фотография для позеров, комфорт для лентяев, медицина для слабаков, власть для закомплексованных, книги для тщеславных, свобода для тех, у кого ничего нет”, - тихо шептались колеса вагона. Такие простые незамысловатые истины, которых часто не знаешь. Эти откровения слышны через сон, не заострять внимания на них просто невозможно.
В плацкарте просыпаешься каждые двадцать минут, вспоминаешь "кто ты такой" и снова просыпаешься под шёпот попутчиков. Пытаешься разобрать их речь, но уже пора уходить в мир мозаичных полётов.

Вспоминается Красная плесень, она ассоциируется у меня с моментом, когда я с приятелем пару лет назад автостопом подъезжал к Питеру. Водитель решил помыть свою Волгу и остановился на автомойке. Таким образом, мы застряли в трёх километрах от Невограда. Полтора часа ждали своей очереди в мойке - ну и бред. Водитель, дабы выпрямить ситуацию, включил эти сказочные песни легендарной ялтинской группы. После того дня, целенаправленно я никогда не слушал Яцына Пашу, и вся с ним связанное осталось ассоциацией в том типичном местом. Там я предвкушал цель – город, в котором, кстати я теперь прописан!
<//>
Я ехал прочь из Москвы домой в Санкт-Петербург. Плацкарт пропах углями и размышлениями. Поиск места человека в обществе и места Человека в человеке приводят к душному табачному разговору в тамбуре: там где истинное лицо России напряжено в двух квадратных метрах пола. Лицо России отбивает ритм дороги, прищелкивая в такт рельсам, другой мой очередной собеседник как-то невзначай достаёт из кармана коньяк. Тут-то всё началось
<//>
Эгоизм начинается с моих волос в пакете bershka. Это было неспроста: в России их первый магазин был открыт в 2006-ом году, как раз тогда я стал считать Питер по праву своим домом, этому есть подтверждение в паспорте. Inditex основали этот бренд чтобы их одежда была доступна многим слоям населения. Кстати о слоях! До сих пор удивляюсь, что в этом обществе тот, кто продаёт дешёвую хуету богатеет так же, как и владелец элитной галереи. И вот в свете дорогих люстр в частном клубе на аукционе восседают крупнейший оптовый поставщик китайских шлёпок и известный на весь мир основатель компании по производству мебели из редчайших сортов дерева. Я провожу аукционы, но сейчас я сижу на своём подоконнике, совсем как ванильная девушка из страниц в социальных сетях начала нулевых.

Мои любовно приготовленные к сожжению волосы ожидают участи на близлежащем стадионе. Я меряю развязными шагами расстояние от Пятёрочки до дома, несу несложный ужин - отруби с молоком, брокколи. В руке держу, приготовленный руками задержавшегося гостя нашего города, хычин с начинкой, похожей на мой эгоизм. Мне остаётся сожалеть только о том, что мяса в липком тесте не больше пока, чем эгоизма во мне. С каждым шагом тёплый хычин тает, исчезая во мне. С каждым шагом эгоизм набирает обороты и опутывает, залазит в глаза, закрывает уши, красиво обрамляет лицо, спускаясь по плечам. Пышный, объёмный эгоизм не зависит от того, сколько людей в этом мире ты успел полюбить настолько, что просто не можешь не думать о них, но никто не может любить тебя больше, чем любишь ты себя в моменты острого одиночества, такого сладкого и вредного, как булки из Синабона.

Сейчас мой мир, весь пропитанный эгоизмом, будто обрастает терновником, а я остаюсь внутри него, всё боле закрываясь.
Наверное, с 20 до 30 это нормальный процесс, даже когда внешне кажется, что контактируешь с миром больше.
Я привык не отказывать себе в любых начинаниях - будь то купить мотоцикл или разбить последнюю модель iPhone на глупой вечеринке на Югах.
И ничему меня не учит опыт - появилось желание обрасти всяческой аппаратурой для общения, хочется новый MacBook Air с лучшими мессенджерами, потому что густой терновник только и пропускает через себя сигналы связи и невесомые 4G-сети покрытия. Такое общение стало уже для меня нормой, и выдернуть меня из этого сложно, сложно представить себя каждый день в обычном, человеческом, очень приятном быту, который для меня никогда не был чем-то диким или обывательским, а только наоборот завораживал, как цветные стёклышки узора калейдоскопа манят дальтоника.
Сотни городов держу я под пальцами, рассылкой отправляю противоядие от общего эгоизма, но сообщения наутро становятся холодными угольками, которые новогодний волшебник дарит непослушным детям, чтобы те писали ответные письма жирному старику, не понявшему новое дыхание искусства.

2009-2018
Вера Лаговская