Оборона
Оборона. Защита родного края, даже если он в центре. Как много значат для вас эти слова? Ничего? Может быть. Никогда? Несомненно. Не мы ли сами пилим сук, на которых сидим? Неужели нельзя оставить в покое этих неблагочестивых женщин, ведь можно выражать свое презрение гораздо менее радикальным способом — кричать самые грязные извинения в лицо, пока они не видят...
Результат окончен.
Они сидели в душном, холодном и очень просторном кабинете. Сильные порывы ветра срывали с них одежду, а иногда и кожу. Никто не любил совещания у Лорда-Президента.
— Долхен! Где моя рука, черт вас дери? — вопросительно сверкнул глазами Бернард и блеванул солью. Это был старик крепкого телосложения с пышной седой шевелюрой и огромной обвисшей грудью. Все знали, что в подростковом возрасте он проходил гормональное лечение, но по грубой ошибке своей собаки выпил бутыль женских гормонов, за что всю жизнь расплачивался со своим меркантильным псом.
— Простите господин, — Долхен больше походил на нескладного ребенка, чем на подполковника: худощавый, сгорбленный юноша, разодетый в мешок и фиолетовый шарф, — если судить полученные данные, ее перевозят через границу, должна быть уже вчера! А насколько я знаю, данные осуждены на 8 лет колонии строгого режима, вы понимаете? Просто смешно! — он разразился гулким булькающим смехом и с грохотом упал замертво.
— Унести его!!! — в порыве бешеной ярости заорал Бернард и ударил кулаком по столешнице с такой силой, что получил собственной грудью по лицу, разбив нос до крови. Умываясь кровавой юшкой, он быстро прохаживался взад и вперед, его глаза нервно бегали по комнате, он на ощупь поймал их и вставил обратно в глазницы. Криво. Но его это не особенно волновало, его колотило от ярости, а глаза смотрели в разные стороны. В комнату немедленно ворвались, выбив дверь, слуги и принялись избивать друг друга. Они сцепились не на жизнь, а на смерть. Два брата, оба карлики, толкались и беспорядочно махали кулаками. Комната наполнилась криками, стонами и кряхтением, предметы и сервиз со столов, усеявших кабинет, с грохотом падали на пол и взрывались.
— Прекратить! Немедленно прекратить! — снова заорал во всю глотку Бернард. Он ненавидел свою работу. Верховный Лорд-Президент… Этого ли он хотел добиться в жизни? Нет, он хотел быть фотомоделью.
— Виноваты, товарищ Лорд-Президент! — карлики поспешно и неуклюже вынесли тело Долхена из кабинета.
— Да что это за долбанный цирк?.. — прохрипел Бернард осипшим голосом, — неважно, мы отвлеклись, господа. Что докладывает разведка?
Первым подал голос Титаник. Величественный корабль восседал в кресле слева от Бернарда. Чернявые раскосые трубы, спасательные шлюпки слегка затронула седина. Возраст не щадит никого, даже всех.
— Батальон дворецких собрался у границ, я подозреваю что они не хотят крови, по крайней мере мы, — он закашлялся, сплюнув несколько пассажиров.
— Это плохо в любом случае, — грудастый старик нервно теребил свои огромные соски, — мы не готовы к обороне! Те, кем мы являлись, больше никогда! Но чем же хуже, тогда увидимся у кого.
Все одобрительно закивали головами. Их было десять, члены закрытого совета. Все умственно отсталые строители-гастарбайтеры родом из Венеции. Не лучшая компания, особенно для управления целой 16-километровой густонаселенной провинцией. Единственный адекватный член этого сборища — огромный седой корабль.
— Позвольте, — пронзительно прошептало судно, — фланги укреплены по современным стандартам, даже при колоссальном численном перевесе они не пройдут. Ни... на... дюйм! — он с такой силой отчеканил слова, что голова одного из строителей взорвалась, оросив всех кровавым месивом. Все потрясенно уставились в потолок.
— Хотел бы я разделять ваш оптимизм, да не могу! Я видел слишком много дерьма. Работа уборщиком слоновьего вольера оставляет свой отпечаток..., — старик грудью обвил свою шею, словно шалью, и снова принялся расхаживать по комнате, затем присел на корточки, стремительно распрямился и взлетел, проломив потолок и скрывшись в пепельно-сером небе.
Никто такого не ожидал! Старик знал свое дело, но был дикарем во всех смыслах. Братья карлики были его женой, Титаник — сыном, которого у него никогда не было. Отчаяние охватило присутствующих, словно медленно пульсирующая ворона.
— Что же нам теперь делать? — сладко спросил строитель, с грустью уронив горло.
— Искать, — отозвался корабль, — искать дерьмо там, где его нет, — наша работа. Святая инквизиция Его Высочества никогда не будет другой, нежели прежде. Я не желаю, я — человек, и если такова моя способность быть, то других можно и не выбирать! — с этими словами Титаник горько заплакал, так горько, как только может заплакать ребенок, у которого отняли вентилятор.
Отчаяние перерастало в панику, медленно расползаясь по кабинету, словно его никогда и не существовало.
— Надо валить отсюда нахрен! — заорал стол.
Все принялись избивать его, не подозревая, что это и есть их Лорд-Президент, но Лорд-Президент, словно пьяная в усмерть бабочка, не стал. Он был. Всегда. Когда они поймут, будет слишком поздно. Дворецкие прорвали границы и уже добрались до их родной зимы. Они рвали зиму на части, вгрызаясь так сильно, как только нельзя. Звон отдавался в ушах стола, все наполнилось едким дымом и заботой, прямо как ага.
Кохнюнэ.
Сагиллятор.
Не выйдет…
Все еще будет, это только конец. Но мы.