Фантазии - дело опасное!

Даже если у автора творческий кризис, он всё равно не должен сидеть без дела, он должен писать про свой творческий кризис!

Именно так и решил поступить один малоизвестный в широких кругах, но зато очень известный в узких, писатель, который плодил свои шедевры под звучным псевдонимом Генрих Чугунский.

Сев за печатную машинку, Генрих от всей души размашисто напечатал:

Я ничтожество! За всю свою жалкую жизнь я не написал ни одного достойного романа! Убить меня мало!

Потом посмотрел на результат своих самокритичных трудов, покачал головой, выдернул лист из машинки и разорвал его на мелкие кусочки!

Так не пойдёт, - тяжело вздохнув, сказал Чугунский своему закопанному в землю таланту. - Пишу я, конечно, чистую правду, но читатель может воспринять её за лицемерную ложь! Слишком уж высокопарно звучит! Лучше так...

Да, я, конечно, не идеал. За многолетнюю практику написал не так-то много хороших романов. Но сделал это с душой.

Откинувшись на спинку стула, Чугунский ещё раз перечитал написанное.

Нет, - покачал он снова головой. - Это, разумеется, лучше предыдущего, но не хватает чего-то жизнеутверждающего! Перепишу-ка я так!

И он снова взялся стучать по бедным кнопкам печатного агрегата.

Человек я честный! Пишу исключительно от сердца! Если человечеству потребуется от меня шедевр, то я напишу и шедевр!

Вот это другое дело! - похвалил сам себя малоизвестный в широких кругах писатель.

И тут в его открытое настежь окно влетела некая крупная птица, напоминающая ворону. Только оперение у неё почему-то было ярко-морковного цвета! Птица нагло прогулялась по письменному столу, заскочила на печатную машинку и, к огромному изумлению Генриха Чугунского, нагадила прямо на зачатки его новоотпечатанных откровений!

Да как ты смеешь?! - воскликнул широкоизвестный (в узких кругах) писатель, намереваясь прогнать незваную птицу при помощи хлопушки для мух.

Вцепившись клювом в хлопушку, пернатое чудовище выдернуло её из руки Чугунского и сломало пополам, как шпагу поверженного противника!

Как?.. Как?.. Как это понимать?! - возмутился озадаченный поведением неведомой птицы горе-писатель. - Что вы себе?.. - он хотел крикнуть "что вы себе позволяете", но вовремя спохватился и завопил совсем другое. - Вон! Вон из моей квартиры!

Он выскочил из-за стола, схватил узорчатый свитер висевший на спинке кресла и начал грозить им наглой птице. Подлетев к потолку, рыжее создание громко каркнуло, будто бы откашливаясь, и примостилось на антресоли серванта.

Антресоль была высоко. Чтобы дотянуться до оранжевой птицы, требовалось подставить табуретку. Но какой смысл? Птица ведь с крыльями! Она опять отлетит в сторону и приземлится там, где ей вздумается!

И за что мне это наказание?! - спросил у кого-то Генрих Чугунский, бросая свитер обратно на спинку кресла и сам плюхаясь в него же.
Наказание! - передразнил его вдруг каркающий голос.
Что?.. - вздрогнул писатель и уставился на чудо-птицу выпученными глазами.
То! - гаркнула птица. - Сразу видно, ты редко разговаривал с пернатыми.
С рыжими говорящими не приходилось, - признался Чугунский.
А зря! - укоризненно качнула клювом птица. - У нас многому можно поучиться!
Я уже заметил, - кивнул Чугунский на замаранный помётом лист, торчащий из печатной машинки.
Заметь, что ты начал первым! - парировала ворона.
Я?! - удивился писатель.
Да, - кивнула птица. - Ты первым взялся марать бумагу своим помётом!

Чугунский резко сорвался с кресла.

Да как ты смеешь!.. - закричал он, снова хватаясь за свитер.
Ещё как смею! - птица так грозно посмотрела на писателя, что он тут же проглотил язык. - Не ты ли написал о том, что в природе начались страшные катаклизмы? Что звери и птицы стали мутировать со скоростью света? Что искусственный интеллект, сам того не подозревая, изменил генетический код всего живого на планете?.. Ух! - тут птица погрозила писателю увесистым крылом. - Фантазёр хренов!.. Да ты хоть знаешь, что из-за тебя теперь во всём мире делается?! Как звери и птицы в лесах переругались? Как погода испортилась? Как глобальное потепление...
Стоп! - вскричал ошарашенный писатель. - Уж глобальное то потепление не надо мне приписывать!
Нет, надо! - строго заявила морковная ворона. - И в глобальном потеплении виноват ты, и такие как ты! Помнишь, что ты написал в книге "Дохлая судьба"? Это же читать невозможно! Полная бесовщина!

Чугунский бегал по квартире в поисках швабры. Надо было прекращать этот бред! Уж от швабры то рыжая дрянь не увернётся!

Звери превратятся в людей! Люди в зверей! - летая за горе-писателем горланила жуткая птица. - Птицы разучатся петь и научатся говорить! Рыбы выйдут на берег с сетями и будут ловить зайцев!.. Рыбы - зайцев!.. Надо же было до такого додуматься!

А вот и швабра! Чугунский замахнулся!.. Но, услышав последние слова птицы, остановился посреди комнаты и задумался. Ему будто бы открылась какая-то важная истина.

Постой, постой! - воскликнул горе-писатель. - А ведь я действительно когда-то писал об этом!.. Точно! Рыбы будут ловить зайцев... Птицы поменяют окрас. Звери полностью полиняют...
Уже полиняли! - прогорланила оранжевая птица. - И окрас, как видишь! И всё остальное! Фантазии - дело опасное!

Прислонив швабру к серванту, Чугунский медленно опустился за рабочий стол, обхватил голову руками и задумался. Морковная ворона важно уселась на стопку книг, лежащую на краю стола. Она сидела и смотрела на писателя с немым укором.

Получается, что всё, что я пишу, сбывается? - промямлил Чугунский, возвращаясь к жизни.
Я являюсь ярким тому примером, - ответила ворона.
Да, да... Конечно, конечно, - закивал подавленный писатель.
В отличии от остальных, мне ещё повезло! - печально ухмыльнулась птица. - Вот, например, пингвины с южного полюса стали улетать на зиму на юг! А так как у них постоянно зима...
Нужно срочно исправлять ситуацию! - уверенно воскликнул Чугунский.

Он выдернул из печатной машинки замаранный листок, скомкал его и хотел бросить в урну.

Постой! - придержала его оранжевая ворона. - Может, то, что на нём написано, тоже сбудется?!

Развернув лист, Чугунский вслух перечитал написанное:

Человек я честный. Пишу исключительно от сердца. Если человечеству потребуется от меня шедевр, то я напишу и шедевр, - он отложил листок в сторону. - Что ж, всё может быть... Но теперь за работу! Время не ждёт!

И, вставив в машинку чистый лист, прозревший писатель не задумываясь напечатал:

Однажды я до такой степени расфантазировался, что мне показалось, будто в окно залетела рыжая говорящая ворона. Прислушавшись и приглядевшись, я понял, что это мне только показалось. Птица была самой обыкновенной. Говорить она не умела. Летать тоже. И вообще была нарисованной на каком-то клочке бумаги...

😒😊 🐦